***

                          Посвящается всем, кто поверил в меня

Как-то решила ваш автор порисовать, хотя особыми способностями в этой области не обладает. Как говорят, она была художником от слова «худо» и ни на что и не надеялась. Но бывают моменты, когда чувств иначе как с помощью карандаша, грифеля или кисточки не выразить, а слово теряется в поисках эпитетов и метафор, чтобы передать краски состояния души. Язык оказывается не таким насыщенным и сочным на определения и сравнения, как казалось когда-то. И  тогда приходят на помощь фантазия и чистый лист, будто просящийся на руки котенок. Но что же нарисовать? Что-то огромное или крошечное? Предмет или эмоцию?

«Нарисую-ка любовь, которая поселилась внутри и преображает всё вокруг!» - воскликнула она и тут же осеклась, - «Ну и придумала… как же это сделать, любовь же необъятна, непередаваема»… «Да ещё с такими данными только и рисовать», - отозвался бормочущий критик, превращающийся на глазах в булькающего дядюшку-бульон.

И поддавшись воле сиюминутного порыва она начала рисовать, не отдавая себе отчет в пропорциях и фигурах, формах и линиях… Ведь любовь совершенна в любых ее проявлениях, как всегда Она считала. Слепо следуя своему убеждению, Она вычерчивала, не вымеряя и не присматриваясь, прорисовывала, не стыдясь, что кто-то ухмыльнется, взглянув на ее творение. На листке возникали барочные насыщенные орнаменты с изгибающимися листьями и стебельками растений, переплетающихся и образующих единое целое со своими внутренними гармонией и наполнением, содержанием, подчеркнутым в изяществе форм, известных ей одной. Вероятно, так бы никакому, даже самому смелому художнику-абстракционисту не пришло бы в голову такое, да так и нарисовать. Зачем марать краски и холст, спрашивается. А тем временем венки из цветов, будто отцветающая, но всё еще звучащая симфония весны, переходили в клубящиеся, пышные облака, которые будто барашки, то разбредались по полю, что не собрать и не дозваться, то сбивались в тесный круг, как будто, наконец, отыскали самую вкусную траву на лугу. … Что же дальше? Задумалась Она и уж было хотела забросить всю эту нелепицу, как забрела в храм собственной души, где обнаружила к огромному своему удивлению взошедшие фиалки цвета морской волны… Какая прелесть! И кто же забросил столь нежные цветы в ее мир, кто дал приют им здесь, посреди шиповника, лилий и роз, кто доверил ей такое сокровище? И не успела Она удивиться, восхититься чудесными цветами, как с ней заговорила пронзительным голоском девочка, совсем еще кроха, но с не по годам умными глазками.

- Удивительно небо, правда? – проговорила, будто пропела слова девочка и, отряхивая фиолетовое  платьице, взяла ее за руку.

Она же опешила от неожиданности и удивления: слишком много происшествий для одного, казалось бы, короткого дня пришлось пережить. Она пристально изучала, с неподдельным скепсисом и любопытством чудную девчушку. Русые волосики, подхваченные широкой голубой ленточкой, коротенькое платьице, будто фонарик распустившегося колокольчика, сандалии на ножках. Вроде бы ничего необычного. Но эти доверчивые глазенки, которые неотступно следили за каждым движением, взглядом и жестом, эти чуть розоватые щечки и… было что-то в ней родное, такое милое, что не передать словами. И поначалу наш автор даже улыбнулась, но скрыла это от девочки, как ни странно, чтобы не показаться несерьезной, тетушкой-кряхтелкой весьма преклонных лет. Трепетная и светлая, наивная в неподдельной простоте, она была поистине исключительной фиалкой посреди снежных красавиц ее сада.

- Небо? Ах, да.. , - только и успела промямлить Она. И подумала, как сложно порой сказать что-то незамысловатое о том, с чем сталкиваешься каждый день.

- Оно такое непредсказуемое, такое мудрое, такое живое! – с восторгом воскликнула девочка-фиалка и аж подпрыгнула, будто могла дотронуться до тучки ручонкой.

Она же несколько вскинула бровью и промолчала, заключив про себя, что не стоит разрушать идиллию, в которой живёт эта мечтательница…

- Ты только посмотри, посмотри, сколько здесь всего можно увидеть! – указывая пальчиком и призывая приглядеться, сказала фиалка.

Что оставалось? Она присмотрелась… и вправду, увидела всю себя, свою жизнь и ту радость, которая переполняла от мысли о любимом человеке.

Кружащиеся пары мотыльков. Орава неумолкающих кочующих комедиантов. Охапки цветов. Кошачья мордочка. И сердце. Возможно, его сердце, как напоминание о том, что будет длиться всегда.

Поддавшись размышлениям и эмоциям, Она не заметила как они с фиалкой взявшись за руки приблизились к холму и улеглись в ароматной гуще нескошенной травы, которая будто обнимала, нашептывая речи сновидений.

Беззаботно и непринужденно, вот так, отрешившись от дел, лежать и воображать, что прикасаешься к небу. И как нам забывается это ощущение, ощущение полёта? Разве можно так жить?

Девочка фиалка вглядывалась в выражение моих глаз, будто бы пытаясь что-то прочесть. Я же спросила у нее, о чем мечтает девочка-фиалка.

- Мечтаю… м-м-м… мечтаю подарить всё, что имею, кому-то очень дорогому… - сказала она, снова взглянув на облака.

- А как же ты? Как ты будешь жить дальше, ведь у тебя тогда ничего не останется? - не отставала я со своими глупыми расспросами. «И черт же дернул меня за язык», - крутилось в моей голове. «Почему ты не можешь чуть помолчать?»

Но девочка не смутилась, а уверенно ответила, прямо как прописную истину, которую изучают в детском саду:

- Если ему всё подарю, то он станет счастлив. Тогда я тоже буду счастлива…за него и за себя. И мир уже будет не только мой, а наш. Здорово…да?

«Неумолимо просто и гениально. Элементарно, Ватсон! А ты думала, гадала, изобретала… И маленькая фиалка знает разгадку тайны счастья»

Подошло время расставания, которое, пожалуй, самое печальное из всех существующих времен, имеющихся в арсенале человечества. Я твердо пообещала девочке-фиалке, что не покину ее и по возможности буду чаще к ней наведываться, что исправно исполняла в дальнейшем. Она ничего не ответила, только сильнее сжав мою руку в кулачке.

В грустные вечера она появлялась с чашкой какао и просила спеть песенку или рассказать сказку, отчего становилось и мне как-то теплее (от какао ли?), а комнатка превращалась в царство добра и света. Когда становилось не по себе в бессонные ночи и сердце изнывало от тревог, она приходила без стука и приглашала полетать над спящим городом мечты, вытягивая меня за руку и не давая промолвить и слова.

А  перед пропастью отчаяния она шептала, что кто-то меня ждет, и спасала от нахлынувших слез и обид (но почему не сказала, кто, кто он?)

И, что совсем удивительно, когда была хорошая погода и хотелось закружиться в вальсе от радости, она возникала передо мной в облике бабочки или майского жука, непонятно как успевшего примоститься у меня на коленях (думала, не узнаю…как бы не так!).

…Рисунок совсем некудышний, выбросить пора. И на что это, скажите мне на милость, похоже? Небо. Неужели небо? Небо. Мечта.

С той поры Она чаще вглядывалась в небо, задавала ему досужие вопросы и, не поверите, получала на них ответы.