Незабудка

По утрам Она любила порхать по саду, с тщательностью выискивая распустившийся за ночь цветок, который источал шелковистый, как тончайший лепесток розы, аромат, пока не приторный в своей насыщенности. Может быть, поэтому он никогда не дурманил, не кружил голову, ведь был совсем чист и невинен. Она порхала, спускаясь по невидимой лестнице то на гладиолус цвета огня, то на алую розу, то на белую гвоздику-невесту, чтобы вдохнуть – и отлетала, наслаждаясь вдоволь цветочной пыльцой. Почему-то Ей особенно нравилось заглядывать в знакомый палисадник, ухоженный и прибранный заботливыми хранителями памяти о любимом человеке. Жаль, Она не догадывалась о безграничной силе любви, которая нашла прибежище в цветах, кустарниках, корзинках с высаженными ландышами… но чувствовала, что здесь всё дышало пузырьками вечности, излучая какую-то особую нежность и удивительно притягательный уют.

Однажды, попрощавшись с важной и разряженной с самого утра георгиной, не успела Она залететь в палисадник, как встретила вездесущую и любопытную стрекозу. И как же ни кстати! Наверняка говорливая стрекоза не даст подумать в завораживающей тишине. Гостья не торопилась покидать приветливое местечко, занявшись утренним туалетом, умываясь, прихорашиваясь, оттачивая кончики лапок и подгибая трафаретные крылышки, которые сверкали на солнышке розовым глянцем. Стрекоза то поворачивала головкой, будто оглядываясь, осматривая окрестности в поисках достойного цветка, то

упрямо разглядывала наряд незнакомки ярко-зелеными глазами-бисеринами с очками коричневого отлива, то внезапно подгибала крылья, будто пробуя взлететь, но не отваживаясь. Что-то её удерживало, о чем-то ей нужно было побеседовать, чем-то поделиться… Наконец, иностранка решила заговорить:

- Уфф, притомилась, хорошо бы передохнуть. И эти осы-толстухи. Замучили докучливым жужжанием, и эти мухи… Кошмар. Проходу от них нет. Послушаешь бесконечные их бурчание, пересуды, сплетни и голова кругом идет…

- Доброе утро!!- неожиданно мелодично прожурчала Она,- рада Вас видеть. Вам здесь нравится? А я обожаю этот островок любви!

- Вам, молодым, в таких нарядах только любовь и подавай, - просипела пожилая стрекоза.

- Нет, нет. Я не это имела в виду, - смутилась прелестница и умолкла.

- Как бы ни так!! Будь осторожна, деточка, а то обожжешься на всю жизнь… Ох, время есть, да и затишье, тенек… Расскажу тебе историю, которую услышала от сестры из дальних краев и заодно немножечко передохну на дорожку. Ну, слушай же и не перебивай старушку-стрекозу.

…Резвые морские волны плескались о прибрежные серые камушки, будто одаривая их озорным настроением необыкновенного, не похожего на других, дня, сулящего новые приключения.

В полуденных щедрых лучах солнца обычный на вид песок на глазах превращался в золотистую фольгу от конфеты, а песчинки, казалось, становились невесомыми и витали в воздухе мельчайшими частицами драгоценного металла. Небо, оставаясь на неприступной высоте, подрисовывало цветным карандашом мельчайшие детали и штрихи своего портрета, как будто завидуя безупречной голубизне глади моря, которое беззаботно подбрасывало и ловило волны, словно мячики в ловких руках жонглера. Вдоль побережья протянулась строгая белоснежная линия домиков-карликов, напоминающих скопление галок, жмущихся друг к дружке на небольшом затерявшемся островке бескрайней суши.

Уставшие от повседневных забот и чаяний, обитатели мегаполисов приезжали сюда, чтобы насладится дарами природы и, кому удастся, убежать от привычных дел, телефонных гудков, пресловутых благ цивилизации и равнодушия безликой толпы. Чувство благодати и покоя нисходили полуденным зноем на беззащитные домики и захватывали в такой желанный, теперь дозволенный плен умиротворения и долгожданных наслаждений. В такой час случайный приезжий не встретил бы на берегу ни семью со сворой весело галдящих и снующих туда-сюда детишек, ни гуляющую влюбленную парочку, бросающую камушки или мечтательно вглядывающуюся в небо, будто в поисках утраченного или разгадки нежданно-негаданно приобретенного. Сколько ног, счастливых и не очень отдыхающих сковывали цепями следов влажный песок, а пенящиеся волны, возвращаясь к родным местам, заботливо смывали отметины прошлого, приоткрывая местечко для надежды на будущее…

На пустоши безмолвного простора откуда ни возьмись появился малыш в развевающейся белой рубашонке, устремляющий компас горящих глаз в окружающий мир. Странно, но ребенок был совершенно один-одинешенек среди безмолвных насыпей, как выброшенная морем отполированная ракушка. Светло-русые волосы напоминали колосья пшеницы, а грустные глаза, которые не могли сравниться по своему неповторимому оттенку ни с одним редким камнем на земле, были незабываемы. Казалось, малыш не ведал страха, смело ступая ножками по песку, играючи перепрыгивая нахлынувшие водные потоки, оббегал их и бросался навстречу шальной стихии. Иногда одинокая слеза невзначай скатывалась по пухлой щечке, иногда непроницаемая тень ложилась на открытое и искреннее личико, а временами мальчонка пускался по течению ветра, вытягивая ручонки самолетиком, набираясь силы в свободном полете чайки. И слезы, и смех, и печаль он делил с целым миром, пожалуй, единственным, что у него тогда было. Подобно страннику во времени, он шел через пустыню, сотканную из разводов барханов, шел, чтобы идти, чтобы прийти к своей вершине, чтобы камнем лечь у ее подножья и когда-нибудь превратиться в величественную гору.

Прислушиваясь к шелесту пальм, будто кивающих, провожая затерявшегося прохожего, малыш напевал песенку, чтобы утешиться и отблагодарить тех, кто встречался на пути за приют, за привет и за тепло, за прощанье и за доброе слово… И вдруг лучистая точечка послала ответ могучему светилу, как будто сказав «спасибо» за неустанные заботы о приникшей к его плечу сироте. Малыш поспешил на то место, откуда исходило свечение, побуждаемый безотчетным любопытством и интересом обнаружить чудо, к которому шел через тернии, сбивая в кровь пятки, преодолевая жажду и яд от укусов случайных змей, залечивая раны от шипов и цепких колючек приветливых и обворожительных цветов.

Награда или утешение? Подойдя поближе, мальчик среди сотен тысяч, миллиардов однообразных песчинок различил крохотный переливистый камушек. Сколько праздных обывателей, отдыхающих и путников втаптывали себя в зыбкий берег и уходили в забытье, не замечая скромного цветения лучистого камушка, терпеливо превращающего каждую грань в радугу, чтобы подарить ближнему на память? Глубокий и прозрачный, как источник ключевой воды, темный, как смола, с прожилками фиалок в ночи, днем он улыбался, наряжаясь в праздничное убранство васильков, а на закате грустил, провожая, быть может, последний день синеокой планеты Земля. Скорее, это была она, потому как умиляться и слушать, внимать окружающему миру и печалиться в унисон с ним так, как это делала она, никому не было под силу. Да, это была безымянная незабудка для всех и никого.

Взяв её в ручки, как мать сонное дитя из колыбельки, малыш пристально и умиленно поглядел на камушек и приветливо улыбнулся. Доброе от природы сердце не позволило ему оставить незнакомку обделенной вниманием. В знак признательности Она отблеском отразила в себе грустные глаза малыша, вызвав улыбку на его пухлых губках, и решила больше никогда не покидать его, находясь всегда рядом, поблизости, преображая утренний свет, дождь, молнию, что угодно, лишь бы сделать его счастливым.

Случайность ли, что разговаривали они на разных языках? Ведь не отыщется настолько богатого языка, чтобы выразить то, о чем они говорили и понимали с единого взгляда. Капли мысли, эмоции, впечатления и настроения скатывались из двух сосудов, соединяясь в одной реке, равномерно наполняющей изящную чашу. В момент, когда в душу приходила незваная иссушающая жажда, они осторожно, чтобы не расплескать, не забыть о пережитом, горсточками черпали терпение, благодарность и спокойствие из общей фарфоровой чаши.

Стоило закрасться страху в щели просторного покоя души, как радужная улыбка печальных глаз в зеркале ее души, освещали предстоящие закоулки совместного пути, вселяя уверенность, несокрушимую веру в лучшее.

Впредь малыш боялся потерять ее и, одновременно, боялся произнести слово «моя», дабы не отнять запредельную свободу, которой она трепетно дышала совсем недавно. Дни напролет они проводили вместе: мечтали, удивлялись, рассуждали, летали под невесомыми облаками… Земной шар, кажется, вращался вокруг них быстрее, открывая новые тайны, секреты и явления, показывая, что и тень пятниста.

Потеряв намеченные ориентиры, время утратило привычный смысл. Оно покорно отступило, как верный пес, свернувшийся у двери хозяина и выжидающий некого знака. Встреча у кромки сонного моря, приближение колесницы светила, восхождение вслед за ним, взявшись за руки… его улыбки, ее смех… и снова вечерние зори, прощальный поцелуй апельсинового солнца, скатывающегося с небосклона, прохлада бриза и прогулки по лунным дорожкам. Час расставания, скрашенного нелепой шуткой, и взор вслед, словно прощались навсегда, только не до завтра.

Вечерами, возвращаясь к себе, он погружался в думы, которые приводили выжидающие страхи, угрызения совести за минувшие ошибки, подтачивающую силы тоску, скребущую грусть, заставляющих сердце сжиматься, спугнув сон, будто притаившуюся в сумерках пташку… Тем временем, для одной души она посылала целые россыпи голубых отражений лунного света, вкладывая в них веру и надежду, саму себя, отдавая безвозмездно то, что была уверена, должна. Порой, вдали от него, она теряла смелость и заразительную энергию, умирая на сотые доли секунды, но неизменно возрождалась, окидывая лучистым взглядом оправляющийся после дремы мир: смутно чувствовала, что удерживал он, протянувший нить от себя и опутавший сердце навеки…

Сезон отдыха близился к финальному аккорду, торопясь уступить место лиственной поре труда и плодородия. Многие в последний раз приходили полюбоваться на гребни седовласого моря, погреться в лучах отцветающей астры солнца, загадать желание обязательно вновь возвратиться и захватить диковинку как напоминание о проведенных деньках. Неисчислимым приливам посетителей не было ни конца, ни начала. Беспощадные следы человеческих ступней, будто сговорившись вытоптать оставшееся живое, покрывали плотным слоем пляж, стирая налет вчерашних встреч и пророненных слов.

Она грустила с утра как никогда, разрываясь на бумажные кусочки страданий. Неторопливая волна подошла и смыла и их … оставалась секунда на краю мира.

Милая девочка побежала на её зов и прыгнула в захватывающие и ласкающие воды, плескаясь и вскрикивая от восторга, призывая родителей взглянуть на нее. Поддавшись тревоге потерять из виду ребенка, отец поспешил к дочери, тяжелой поступью вымеряя бороздки образовавшейся на пляже каши. Догадывался ли, что так бездумно прервет чью-то незаметную жизнь?

Один шаг. Один взгляд. Одна улыбка. Не уберег. Васильковые осколочки превращались в песочную пыль у колен малыша, отдавая последнее, что было, как и мечтала.